Конец осени 1941 года. Немецкие армии стоят у стен Москвы. Эсэсовец, служивший в дивизии «Дас райх», в будущем известный диверсант и любимчик Гитлера — Отто Скорцени, писал в своих мемуарах: «Во время ясной солнечной погоды я видел в бинокль купола московских церквей». В тот момент в Берлине никто даже подумать не мог, что их непобедимая армия, покорившая практически всю Европу, так и не сможет пройти по улицам советской столицы. А через три с половиной года, уже Красная армия будет стоять у стен главного города Третьего Рейха — Берлина. Однако столица Германии — заветная цель не только советских войск. Сталин получает информацию о том, что союзники планируют вариант взятия Берлина собственными силами, чтобы усилить свою позицию при решении вопроса о послевоенном устройстве Германии. К тому же Берлин — это ещё и крупный промышленный и научный центр. Некоторые немецкие учёные, военные специалисты, промышленники уже получили убежище в США в обмен на сотрудничество. Это был такой своеобразный американский способ денацификации. Как Сталин решил вопрос с союзниками? Почему советские войска не пошли штурмом на Берлин еще в конце зимы, остановившись всего в 60 км от него? Как немецкая пропаганда бросала под советские танки малолетних немцев с фауст‑патронами в руках. И почему после самоубийства Гитлера его преемник Карл Дёниц не объявил сразу о капитуляции?