Ходасевич как‑то сказал об Иванове: «Поэтом он станет вряд ли, разве если случится с ним какая‑нибудь большая житейская катастрофа, добрая встряска, вроде большого и настоящего горя. Собственно, только этого и надо ему пожелать...» И «нажелал»! Революция, голод, разруха, эмиграция... Но Иванов всё равно продолжал писать эстетские стихи. Только в 1938 у него появилась выстраданная поэма, в прозе, «Распад атома». О ней шумели много, а писали мало. Редакторы и издатели сочли это сочинение нигилистическим, безнравственным, позорящим русскую эмиграцию и не печатали отзывы о нем. Но Мережковский назвал поэму гениальной и посвятил ей целое заседание «Зеленой лампы». Из доклада Зинаиды Гиппиус: «Кто‑то сказал, книга написана безбожником. Увы, чтоб так подумать, надо не иметь никакого, даже примитивного, понятия ни о Боге, ни о безбожии, ни о человеке». «Я думаю о различных вещах и, сквозь них, непрерывно думаю о Боге; иногда мне кажется, что Бог так же непрерывно сквозь тысячу посторонних вещей думает обо мне; световые волны, орбиты, колебания, притяжения и сквозь них, как луч, непрерывная мысль обо мне. Иногда чудится даже, что моя боль частица Божьего существа. Значит, чем сильнее моя боль...»